1812-й должен был, наконец, обратить вспять историю, столь несправедливую к Польше. Сокрушение России означало возрождение из небытия Великой Речи Посполитой. Литва, Белоруссия, Подолия, Волынь, Киев — это было только начало списка польских претензий. Мария превращалась, таким образом, в решающий фактор — стратегический, политический, если угодно — мистический. Она должна была стать музой похода на Восток. И был еще Александр Флориан, славянский наполеонид. Ему вполне могла достаться одна из отвоёванных корон: великого князя Литовского, например.
Мария Валевская была совсем не воинственна. Эта нежная голубоглазая особа, застенчивая от природы, трепетная католичка, совершено случайно оказалась в бурлящем котле Мировой Истории. Она искренне любила толстого императора. И, как могла, старалась помочь страдающей своей родине. Было ей в то время двадцать три года.
Анна Потоцкая писала: «...В продолжении этих нескольких дней, которые красавица провела в Варшаве, де Прадт [архиепископ, посол Франции] считал своим долгом обращаться с ней, как со второй императрицей (facsimile d’imperatrice) и оказывал ей предпочтение перед всеми дамами. Во время парадных обедов ей первой подавали кушания, она занимала первое место, ей оказывали всевозможные знаки внимания. Это оскорбило знатных вдов и производило дурное впечатление на мужей других дам, а молодые женщины, мало заботящиеся о сохранении этикета, открыто смеялись над экстазом, с которым архиепископ не сводил своего лорнета с белых полных рук графини».
Но увы. Еще в Кёнигсберге Наполеон отдал приказ: Валевскую в расположение войск не впускать. Император осознавал: если полька появится в России в качестве походной супруги, то это будет не столько вдохновенная эпопея, сколько — буфф-водевиль. Анна Потоцкая заметила: «... со времени своей женитьбы Наполеон избегал всякого повода к упрекам в легкомысленном поведении».
Видимо, Марии передали волю императора. И она через несколько дней бесшумно исчезла из Варшавы. В самый разгар чествований. Вместе с сыном неудавшаяся национальная героиня укрылась в имении родителей, в Кернози. Вдали от больших дорог и Большой Истории.
Здесь, в Петровском дворце, Наполеон ждал ответного письма от Александра I относительно мирных переговоров. Фото: Иван Кашенков
Мари Роз Обез-Шальме, кремлевский консультант Наполеона
Великая Армия переправилась через Неман, затем Вильно, Смоленск, Бородино, Можайск; 13 сентября Наполеон въехал в Москву. К утру 15 сентября огненные потоки сомкнулись вокруг Кремля. Вечером измученный Наполеон прибыл в Петровский дворец. Странное это было здание, ветхое, полузаброшенное, в четырех верстах от Москвы. Вокруг дворца ставили палатки закопченные гренадеры Старой Гвардии. Туда же стягивались ошалелые москвичи.
«Легко представить, каким печальным размышлениям должен был он предаваться в своем Петровском дворце; по всей видимости, он не смыкал глаз, как и все несчастные жертвы этой несчастной ночи, потому что около шести часов утра один из его адъютантов отправился в ближайший лагерь и просил от его имени г-жу О*** явиться к нему. В первые попавшиеся дрожки запрягли скверную лошадь, и адъютант провожал г-жу О***, которая отправилась, как была, в своем лагерном костюме. У ворот дворца встретил их маршал Мортье, подал ей руку и провел ее до большой залы, куда она вошла одна. Бонапарте ждал ее там, в амбразуре окна. Когда она вошла, он сказал ей: «Вы очень несчастливы, как я слышал?». За тем начался разговор наедине, состоявший из вопросов и ответов и продолжавшийся около часу, после чего г-жу О*** отпустили, и отправили ее с такими же церемониями, с какими она была встречена».
Об этом поведал подозрительно осведомленный очевидец, давний московский житель, — шевалье Франсуа Жозеф д’Изарн де Вильфор. Издатель его воспоминаний, Петр Бартенев, уверенно приписал: «То была г-жа Обер-Шальме».
Мари Роз Обер, урожденная Шальме, — для Москвы имя громкое. Почти как имя самого Бонапарта. Эта француженка, бежавшая от санкюлотов 1790-х, прибыла в старую столицу нищей. К 1812 году у нее было дело на полмиллиона рублей. Гостиница, дома; и главное — магазин готового платья в Глинищевском переулке (между Тверской и Большой Дмитровкой). Парижские моды, для дам и девиц. Самый дорогой в Москве, и безусловно самый престижный.
