- Собирай, Стан, соседей и родственников. Всех, кто пожелает, в ответ на твое заступничество от нападения германцев, поставить своих воинов с твоими рядом. Времени теперь совсем мало. Кончился твой чужеземный родственничек.
- Как узнал? – Удивился Стан.
- Опять разъяснять?
- Ладно!
- Теперь каждый там, как водится, пожелает повкусней кусок от чужого пирога оторвать. Не выдержать двум бабам да малому ребенку того нашествия. Дочь твою в обратный путь снарядят. Большой защитой окружат. Много воинов чужеземных с ней в путь отправят для сохранения от ненужной гибели. И их тоже…
- Что же нам тут сотворить надобно?
- Встретить беглянку и дружину ее на самой на границе земель. Лес и болото. Одна лишь дорога в наши края лежит. Между ними. Там и станьте. Когда с дочкиной дружиной объединитесь, не пойдут германцы на вас. Не любят они тех кто сильней оказаться может. Уйдут. Только, по возвращении, не забирай дочь в дом свой. Она теперь мать ихнего барона. Нарежь земли. Дай поселение. Вернее пограничной стражи, чем обиженные беглецы, никогда не получишь. Это пока. А потом все родниться станут и не станут вспоминать – кто откуда.
- Хоть и тяжко будет с дочерью и внуком на расстоянии жить, но тебя послушаю. Ты ничего дурного мне никогда не желал. Так все и будет.
- А внучок с твоей девчонкой в гости друг к другу ездить будут. Глядишь, и доездятся до чего. – Гордей хитро прикашлянул в кулак.
- Ты это брось! – Нарочито грозно заявил Стан.
- От чего? Чай нет стыда такую невесту для твоего внука просватать?
- Давай еще о правнуках лясы точить, когда воев собирать надо и гостей встречать. Делом займемся.
* * * * * Известие о внезапной кончине Вольдемара не одинаково тронуло присутствовавших на пиру. Большая часть гостей выражала искреннее сожаление о произошедшем. Вызывались оказать любую помощь, коли понадобиться защитить младенца-наследника. Но были и такие, кто стараясь быть незамеченными, воровски выводили за ворота своих коней. Только там прыгали в седла и бросали лошадей в галоп, словно старались быстрее порвать с тем прошлым, что связывало их с этим замком.
- Мои лазутчики донесли, о том, что родственники и друзья Айриха, а с ними и иные, желающие поживиться чужим отрядили посланцев к Магистру братства Вечного Замка за его поддержкой.- Обратилась к оставшимся в зале старая хозяйка. – Если Магистр их поддержит, то мы не сможем долго продержаться. А он поддержит. Всякому известна алчность этого человека. Если нам не суждено спасти владения Тропов, то необходимо поступить так, чтобы сохранилась жизнь наследника и продолжателя рода. Как думают воины?
- Ясное дело – наследника спасти мы обязаны!
- Тогда мне нужны отважные храбрецы, которые сумеют проводить Иоганна и его мать в земли славян, где им дадут убежище. Кто имеет желание?
- А замок родовой? Без боя сдать?
- Нет. Мы дадим здесь бой и продержимся, сколько сможем в осаде. Но только не все и малым числом. Здесь остаюсь я. Мне некуда бежать от могил мужа и сына.
- Мы не можем решать. Каждому из нас должно быть с наследником и защищать родовой замок. Невозможно выбрать между этими двумя святыми делами. Решай все сама. Мы примем безропотно. Тогда мы ни перед кем не согрешим!
- Вы сами дали мне право! Так слушайте же меня. Те, кого отберу спасать внука моего! Вы поклянетесь здесь, что никогда не оставите Иоганна и его мать. Будете верно оберегать их и честно служить по моему повелению до той поры пока внук сам не определит иное! Согласны?!
- Пусть будет так!. Мы согласны на то!. Выбирай! * * * * * Владимир очутился в какой-то странной сумеречной пустоте, облегавшей его как густой серый пар. Тишина вызывала непонятное беспокойство. Ощущение чего-то необычного настораживало, но не пугало.
Сколько длилось это состояние: секунду, минуту, час? Он потерял ощущение времени. Оно словно замерло рядом с ним и смотрела его сон. Не пора ли просыпаться?
- Погоди… - Тихим шепотом прошелестело что-то невидимое и туман стал медленно рассеиваться.
Хотя он по-прежнему не понимал где находится, тревога улетучивалась. А тут еще, на радость ему, из рассеивающихся клубов пред ним предстали два старца. Один громадный, как таежный медведь и даже чем-то его напоминающий. В торой - маленький худенький старичок, о которых говорят: метр с кепкой.
Первым с ним заговорил тот, что поменьше.
- Ты не узнаешь меня, Владимир?- Он разогнал остатки тумана перед своим лицо.
- Лекарь?! Так я еще сплю?
- Можешь называть это сном, если так хочется. А для нас – ты выполнил величайшую миссии по сохранению рода своего. Не поверишь, но ты спас и самого себя. У нас все получилось. А это – мой замечательный друг и собрат, Гордей. Он помочь сберечь на чужбине маленького продолжателя рода, который в силу исторических событий преобразился из Тропов в Смоляниновых, оставив за собой это имя навсегда.
- А я все удивлялся: как я - русский Смолянинов, переживал события из жизни германских Тропов. Мы родственники?
- Самые близкие! – Забасил тот, кого лекарь назвал Гордеем. – Ты потомок и тех, и других. Я вижусь с тобой в первый и в последний раз. Ты выполнил свою миссию и мы не нужны более друг другу. Можно одну просьбу?
- Конечно, если смогу сделать что-то.
- Скоро и у тебя будет сын. В память о всех нас, дай ему имя, употребляемое обоими народами.
- Какое?
- По вашему – Иван.
- Если у меня будет сын, я так и поступлю.
- Он скоро придет на свет, твой малышка сын. Помни свое обещание. – Вмешался в разговор лекарь. – Теперь прощай! Валентина уже заждалась в больнице твоего возвращения. * * * * * - Так кто все-таки черней? Ты или ночь?
Валентина подумала, что ей это кажется в очередной раз, но на всякий случай обернулась от окна, которое показывало ей однообразную картину больничного двора. Присев на край кровати и срывая с себя липучки датчиков, Владимир улыбался ей своей знакомой простодушной улыбкой.
- Сестра! Сестра! – Бросилась она к двери.
- Зачем нам сестра? – Остановил ее веселый голос. – Нам и вдвоем хорошо. А куда это я попал? Я же, вроде, в гостинице остановился…
В палату вбежали дежурный врач и сестра.
- Кто разрешил встать? Больной, немедленно в кровать!
- Это кто тут больной? – Владимир подхватил Валентину на руки и начал кружить с ней по палате. – Я все понял! Я все понял!
|
