3
“ОРЁЛ”/ 1976 г./
– Кто спит, встать! – это шутка такая, у сержанта Стародуба. В тёплом
учебном классе, “морзянка” хорошо убаюкивает, особенно, когда ты после
наряда, с мороза. Сержант, неслышно подкрадётся, к задремавшему курсан-
ту в наушниках и, первые два слова, произносит вполголоса, для бодрствую-
щих, а команду “встать”– громко. И получается, что вскакивают те, кто дей-
ствительно спал. Остроумно, кстати. Изобретательно. Вот только, провинив-
шимся, не смешно.
– Так. Фамилия!
– Курсант Орлов!
– Орёл, значит? Придётся сегодня “полетать” учебному взводу. А ты
будешь командовать!
“Полетать”, – имеется в виду “взлёт-посадка”, а точнее, отбой-подъём.
Любимое развлечение “дедов” и пытка для “учебки”.
Особенно, не радовал утренний подъём:
– Учебный взвод, подъём! Шевелитесь, чамары! Оборзели, кабаны! До-
машние пирожки из жопы не выскочили?! – Зычный рёв сержанта вызывал
аллергическую дрожь. Сергей всегда испытывал острое желание, стукнуть
его табуреткой по “репе”, но благоразумно сдерживался.
Особенно страдали москвичи: судорожные, бестолковые движения, за-
травленные взгляды. Столичные “маменькины сынки” оказались здесь по
ошибке их родителей,– начальников, торгашей, профессоров и пр. Элитное
11
подразделение особого значения, – это не стройбат какой-нибудь! Пред-
полагалась сытая интеллектуальная служба, с походами в кинотеатр и Луна-
парк. Ну, иногда, где-то, связь наладить. А реальность – борьба за выжива-
ние и слёзы по ночам… ”Учебка”, она и в Африке, учебка! Только там, теп-
лее.
Драли семь шкур, куда там “сидоровой козе”! “Физо”, до потери пульса,
строевая подготовка, оперативное дежурство/десять часов с двумя перекура-
ми/ и, наряду с этим, – отвратительное питание.
Кормили, как свиней, чтобы была прослойка. Каша “Иго-го” и тушёная
квашеная капуста, из “неприкосновенных запасов” Родины. Многие “бойцы”
падали в обморок, на вечерней поверке.
Столовая относилась к спецназу ГРУ. На глазах у голодной учебки, “гру-
шники” ели гуляши, шоколад и запивали всё это лимонадом.
Сергей стал искать справедливость. И, по простоте душевной, выступил…
Неделю, ему не давали спать. Ночами он драил пол в столовой и огром-
ные баки из “нержавейки”. Пытался сопротивляться и получал по почкам.
Спецназ бил умело, виртуозно. Сергей ходил, как тень, но сдаваться не соби-
рался. За его правдоискательство, гоняли весь учебный взвод. Марш-броски,
“постельная гимнастика”, “полоса радости” и прочие “весёлые” штучки.
В знак протеста, ничего не придумав лучше, он сорвал свой комсомоль-
ский значок и бросил в сортир. Кто-то из москвичей, естественно, шепнул
замполиту. Обошлось пятью сутками “губы”, и это, было мягкое наказание.
Обсуждалась его “путёвка” в дисбат. Ненадолго, на полтора года! Типа: ан-
тисоветчина и тому подобное. Но кто-то там, наверху, передумал. Может, с
женой ночью, получилось, как надо, или просто, оказался хорошим челове-
ком, благо, что из Политотдела.
Почти половина учебного взвода, были сибиряки из Тюмени, Тобольска,
Свердловска, пропитанные портвейном и опытом уличных драк. Они вос-
принимали весь этот “дурдом” нормально, философски, с юмором. Но моск-
вичи… За “пайку” масла или освобождение от наряда по столовой, они бы-
ли готовы на любое паскудство. “Стучали” самозабвенно, изобретательно и,
потом, с чувством выполненного “долга”, хрустели по ночам, давленым пе-
ченьем из наволочек…
12
4
СЕРГЕЙ / 200…г./
В комнату, Сергей возвращался крадучись, неслышно ступая на носки.
Тёмный проём двери, казалось, настороженно ждал его приближения и он
смело шагнул в него, намеренно топая ногами. Ничего ужасного, сверхъес-
тественного, не произошло. Никто не прыгнул из угла. Потолок не разверз-
ся, никто из темноты не захихикал.Только Фрося, вопросительно муркнула,
спросонья.
Легче от этого не стало. Сергей боялся повторения этого бреда, галлю-
цинаций или, чёрт знает, ещё чего. Он осторожно нажал клавишу включате-
ля и лампа, целая и невредимая, радостно вспыхнула. Выключив свет, он по-
дошёл к окну и приник лбом к холодному стеклу. Чудом уцелевший на стол-
бе фонарь, освещал двор, голубоватым мистическим светом.Шлёпая по гряз-
ному талому снегу, прошагал солдат, такой же грязный и расхлябанный.
“Мабута”,*наверное”, – подумал Сергей. Зевая, он добрался до дивана и
моментально уснул.
И тут же, как ему показалось, проснулся. Что-то разбудило его. Может,
солнце, заглянувшее в окно и пощекотавшее его своими тёплыми лучами, а
может, голодная Фрося, которая была, тут как тут и нетерпеливо подгоняла,
подталкивала в сторону кухни.
Похмелье, пока дремало и не спешило раскрыться во всём своём “вели-
колепии”. Сергей достал открытую банку с огурцами и жадно припал, слил-
ся с ней в долгом поцелуе. Огуречный рассол, – это… да что там говорить,-
это огуречный рассол!
О вчерашнем сне, /если это был сон!/ вспоминать не хотелось. И чтобы
убедиться в абсурдности своих подозрений, Сергей вернулся в комнату и
снова включил свет. Лампочка загорелась без всякого треска и дыма.
“А чего ты ожидал, алкаш? Чудес не бывает, слава Богу!” Он облегчён-
но рассмеялся и стал наводить порядок. Водку в холодильник, с глаз долой,
от греха подальше…
Где-то в груди неприятно заныло, затокало. Кроме пустой “Гжелки”, на
столике красовалась литровая бутыль “Зелёной марки”, тоже, безнадёжно пу-
стая. Этого не может быть! Он, вообще, её вчера, не трогал из холодильника, тем более, не мог один, столько выпить! Но это были цветочки. Тут же, на-
*Стройбат(жарг.)
13
ходился второй стакан и чудовищно полная пепельница! Причём, она была
набита одними обгоревшими фильтрами…На засыпанном, пеплом, полу, ва-
лялись три пачки из под “Явы”.
Кое как, придя в себя, Сергей убрал всё это безобразие, тщательно под-
мёл вокруг и протёр влажной тряпкой стол.
Он пытался отвлечься, чтобы не думать об этой чертовщине, но паничес-
кая атака уже началась. Мысли заметались, как потревоженные пчёлы. По-
хмелье вступало в свои права. Его начало лихорадить и, уже не колеблясь,
он ринулся к холодильнику. Должна, должна ещё быть водка! К чёрту всё!
Ангелы, демоны и прочий полтергейст… Всё к чёрту!
Сергей распахнул дверцу. Пусто! Морозилку,– ёкарный бабай! Камера,
до отказа, забита водкой! Пробки матово поблёскивали, как патроны в мага-
зине. Некогда удивляться! Он рывком выдернул бутылку. “Гжелка”. Она,
родимая. С хрустом свинтил пробку, стараясь не думать, не ломать голову,
почему этих бутылок десять, вместо одной. Всё потом.
Рука дрожала, но он справился, осилил таки первый стакан. Походил,
прислушиваясь к себе. Вскоре, отпустило, захорошело. Мир стал чуть-чуть
прекрасней. И, плевать на остальное. Просто, “глюки”. Сон разума…
Где-то в глубине комнаты запиликал, загудел мобильник.
“Кто это сподобился, вспомнить обо мне?”
“Сподобился” бригадир, Слава.
– Здорово, болезный!
– Здравствуй, Петрович. А почему, болезный?
– Да знаем, знаем, какая болезнь! Мужик тут, заходил. Сказал, что вы
вместе квасили. Ну и, типа, что ты будешь отлёживаться…
– Погоди, погоди! Какой мужик? Ты же сказал, что в среду выходим!
– Ну, ты даёшь! – Восхитился Петрович. – Сегодня с утра, четверг!
– Какой, на хрен, четверг?! Ты, что, пьяней меня? Сегодня вторник!
– Меньше пить надо. Загляни в мобильник. Но это не важно. Всё рав-
но, не работаем. Полбригады, уже пьяные. Денег, на этой неделе не дадут.
– Понятно… А шеф что говорит?
– Скользкий, говнюк. На заказчика валит. Короче, “лохотрон”, в чис-
том виде. Придётся, к знакомым бандитам обращаться. Надоело клянчить.
– А если, в прокуратуру?
– И что? Мы должны получить, примерно, по тридцать штук, а офи-
циально проводят – двенадцать!
14
– Да, дурдом…
– Зато, к нам на объект, приедут кино снимать…
– Что?! В каком смысле, кино?
– С телевидения приедут. Будут снимать “образцовый” стройучасток.
Каски выдали, принарядили, с десяток, таджиков. А ты говоришь, прокура-
тура…
– Слушай, а что за мужик приходил? Как он выглядел?
– Мужик, как мужик. Только одет, как на поминки, во всё чёрное. Но,
весёлый. Вроде, сосед твой. Мы, говорит, с Серёгой, вчера – дали!
Сергей привалился к стене. То, что сказал Петрович, не укладывалось в
его похмельном сознании, “не лезло, ни в какие ворота”, как говаривал, его
покойный отец.
– Алло, ты где, Серёга?
– Здесь я, здесь. Хреновато себя чувствую…
– Понятно. Давай, очухивайся. Пока.
– Спасибо, что позвонил, Слава…
5
“ОРЁЛ” / 1976 г./
После многочасовых “взлётов” и “посадок”, когда сержант “устаёт”, он
выгоняет промокших курсантов на мороз, “проветриться”. На сорокоградус-
ном “свежем” воздухе, форма моментально “деревенела”. Потому что, был
декабрь и был Новосибирск или, около него…
Но после пятикилометровой пробежки, “бойцы” отогревались и просы-
хали, чтобы потом, снова пропотеть.
Сергей подбежал к Стародубу.
– Товарищ сержант, можно обратиться?
– Что?! Можно “козу на возу”, понял?
– Так точно!
– Ты, Орлов, сегодня, сплошной залётчик. После ужина, обратишься
пятьдесят раз к огнетушителю, который, около дневального, висит.
– Как это?
– Объясняю. За шесть шагов, строевым шагом, отдаёшь честь и гово-
ришь: “Товарищ огнетушитель, разрешите обратиться?” Всё ясно? Потом
15
доложишь, как прошло. Свободен.
Сергей стиснул зубы, но куда деваться?
На тридцатом обращении, он даже развеселился. Он представил, как ог-
нетушитель, вдруг важно вымолвит: “ Обращайтесь!”
Сержант с “дедами” обнаружился в курилке. Они громко ржали, навер-
ное, над чем-то, действительно, смешным.
Серёга, как положено, строевым шагом, за шесть шагов, подбросил ла-
донь к шапке:
– Товарищ огнетушитель, разрешите обратиться?
Видит Бог, он не хотел, не хотел! Но в последний момент, кто-то в нем
другой, непокорный и злоязыкий, заставил его выдать ЭТО…
“Деды” повалились на снег и так заржали, заверещали,– до слёз, до хри-
поты, до, чёрт знает чего, что Сергей не выдержал и тоже начал смеяться.
Не смеялся только Стародуб. Он словно окаменел. Схватив Сергея за
воротник шинели, прошипел:
– Ты у меня, сука, месяц не будешь спать!
– Убери руки. – Сергея охватило знакомое, опасное спокойствие.
– Да я тебя порву, салага! Почки отстучу. Кровью ссать будешь!
– Возможно. Но, однажды ночью, я тебе, гвоздь в ухо забью.
Сержант растерянно огляделся. ”Деды” уже не смеялись и молча ждали
развязки.
– Ни хрена себе! Вы слыхали?
– Пусть идёт, Дуб. Парнишка с характером, не московское чмо. Потом
разберёмся.
Стародуб, надо отдать ему должное, был отходчив и, можно сказать, да-
же справедлив, по тем меркам “беспредела”.
– Ладно, Орёл, вали с глаз долой.
– Есть, валить! – И повернувшись кругом, Сергей “отвалил”…
6
ОРЛОВ / 200…г./запой/
“…о том, как действует “Рубин”,
Да и не только он один,
На организм широких масс,-
Кого зовут – рабочий класс!”
16
Строки из народного творчества “семидесятых”, назойливо звучали в
похмельной голове. Сергей чертыхнулся и забродил бесцельно по комнате.
Для непосвящённых, “Рубин” – это не спортивная команда, а суррогат-
ный портвейн, которым, в те годы, многие потравились.
Прибежала Фрося и, мурлыкая, потёрлась о ноги хозяина, успокаивая.
Невесёлые мысли, бестолково толклись, словно новобранцы на первом
построении. Тьфу ты, опять эта армия…Больше тридцати лет прошло, а не
отпускает, теребит душу.
Вспомнился, вдруг, Толик Егоров, бесхитростный деревенский парень,
простая душа. Слова дурного не скажет. А вот надо же, довели человека.
Какому-то мудаку пришла в голову мысль, назначить в “караул” салагу из
учебки, а напарником, “деда”, да ещё, самого “отмороженного”!
Толик, кое-как, отдежурил, свои ночные три часа. Мороз под сорок, а
ему, даже валенки не дали, суки. Керзачи и бушлат, десятого призыва…
А его сменщик, скотина, дрых пьяный в сушилке, укрывшись тулупом.
Рядом, двое дневальных, тоже деды, играли в карты с дежурным по части.
Толик, уже не чувствовал ног, отморозил уши, нос. Ну и не выдержал,
зашёл в казарму, поторопить напарника. Нашел его в сушилке…
На Толика “загавкали” все, разом, включая этого сраного офицерика.
Тут у нашего тихони и “перемкнуло”! Засадил из АКМа от пояса, веером,
весь магазин! Один из дневальных успел юркнуть под радиаторы, но все
равно, задело. Остальных, – в клочья. Разбитые батареи, кипяток хлещет, и
тут же, мозги, кровь, а Толик стоит и улыбается застенчиво.
Увезли его, сначала в госпиталь. Ампутировали ступни, уши. А что с
ним стало дальше, никто толком не знает. Кто-то, от кого-то слышал, что
вскрыл себе вены Толик. Отдал сполна, долг Родине…
Кто и что нас делает такими, как эти “деды” покойные и прочие?
Сергей вздохнул и осторожно тряхнул головой. Похмелье – штука не-
приятная. Хотя, в нем есть своя “прелесть”. Запой – это состояние души, её
плач. И, скажем так, очищение. Кто это испытывал, знает, что выход из за-
поя, – это опустошенность и чувство вины. Может, поэтому, к пьяницам
благоволят Боги? Посылают, к примеру, Проводников…
Являлся ли Проводник к Толику Егорову? Вряд ли. А может и встреча-
лись они, но на бегу, впопыхах! Проводник же сказал, что с такими скучно.
И может быть, на бегу, впопыхах, он посоветовал Толику “откосить” от ар-
мии. Но деревенскому парню, из русской, а значит, полунищей семьи, отко-
сить,– практически неосуществимо. Тем более, в ТЕ времена, это, ещё счи-
17
талось позорным. И значит, он был обречён. И таких, миллионы. С которы-
ми скучно…
Сергей пил четвёртый день, поэтому, обмануть душу рассолом, не уда-
лось. И “мусорный ящик” не отвлекал, а напротив, провоцировал. Укреп-
лял желание выпить. Причём, полный стакан! Организм противился, но ду-
ша не возражала.
Сергей давил кнопки “лентяйки”, но на экране менялись только рожи,
а суть оставалась неизменной – чужеродной! То пьяный президент, нелепо
размахивающий барабанными палочками, то усатая квакающая “правоза-
щитница”, которую, никто не пнёт под зад, за оскорбление ветеранов войны
и за ненависть ко всему русскому.
А вот, какой-то небритый сексопатолог, с горячечным взором, пояс-
няет, что те, кто не любит педерастов, на самом деле, – тоже педерасты! По-
следней каплей, стало появление, во весь экран, огромной волосатой задни-
цы. Бодрый голос ведущей, афрорязанского типа, произнёс: “В эфире – ток-
шоу “Про то и про это”!
Сергей выключил “ящик”. Прислушался к тишине. Бесстрастно тикали
часы, и он, вдруг, остро ощутил, как стареет, с каждой секундой, минутой…
Набулькал стакан и залпом выпил. Водка окутала приятным теплом, приглу-
шив грустные мысли, но, однако, выдавила слезу, видимо, как продукт рас-
пада этих мыслей.
– Кризис середины жизни, – глубокомысленно изрёк Сергей, обращаясь
к Фросе. Та, понимающе, мяукнула.
Да, вот и “нарисовалась” она, середина…Неожиданно, как мордатый гаи-
шник на повороте, прячущийся с радаром и азартным блеском в глазах. Под-
кралась жизнь, незаметно, к середине, перевалила её, кряхтя и покатилась с
ускорением, не замечая “красный” на Перекрёстках.
Сергея терзало предчувствие, чего-то нехорошего. Может быть, тому ви-
ной, была пьянка, может, – встреча с загадочным Проводником. Словно, не-
кие, враждебные силы окружали его, незримо и настороженно. И кошка, их чувствовала, – то шипела и носилась по квартире, то не отходила от его ног.
– Что-то будет, чего не было. Или всё закончится. – Говорил Сергей,
и Фрося ловила его взгляд, отчего ему становилось, ещё более, не по себе.
– И за это надо выпить! – Очередной стакан был оправдан тостом…
|
